Ростовщичество. Часть вторая

Деньги — это свобода, выкованная из золота. Эрих Мария Ремарк. Строительство оросительных систем явилось одним из основополагающих факторов свершения аграрной революции.

Четыре великих цивилизации древности по праву называют ирригационными – сельское хозяйство активно развивалось в поймах рек.  

Благополучие землевладельцев Месопотамии зависело от близости к воде: меньше усилий для орошения полей, большой урожай – меньше затрат, выше доходы. Иными словами – богаче те, кто ближе к воде. 

Большой участок семьи Эгиби считался бедным: далеко от воды и располагался выше других участков – канал не протянуть. Но в 716 году до н. э. все изменилось – мощный разлив Евфрата уничтожил ирригационную систему. В результате лучшие участки у воды были затоплены, их владельцы остались вообще без зерна. Земли Эгиби в этот год были орошены и дали невиданный урожай. 

Шула, глава семьи Эгиби, пришел на помощь пострадавшим от наводнения соседям – дал зерно в долг. За мешок зерна, те обязались вернуть два мешка из урожая следующего года. И были весьма благодарены своему спасителю.  

Так началась история Банкирского Дома Эгиби - одной из самых известных (благодаря тем самым трем тысячам глиняных табличек) династий ростовщиков Древнего Вавилона.

Первые глиняные таблички, датированные 715 годом до н.э., содержали нотариальные записи, согласно которым к Шуле в собственность перешла недвижимость должников или сами должники (благодарные ранее соседи) в качестве рабов. 

Из архива Эгиби мы знаем, что Шула и его потомки были крайне удачливыми ростовщиками – они начали сдавать в аренду не только полученную недвижимость, но и рабов. В Древнем Вавилоне основную масса рабов составляли пленные – собственность государства либо государя лично. Их труд использовался на общественных работах, или в полях деспота. Потребность приватных хозяйств в рабском труде оставалась неудовлетворенной. И Эгиби удовлетворили такой спрос, бесперебойно поставляя рабочую силу на частный рынок.  

Банкирский Дом Эгиби играл роль вавилонского Дома Ротшильдов. Операции Эгиби были разнообразны: на комиссионных началах производились покупки, продажи и платежи за счёт клиентов; принимались денежные вклады, оказывался клиентам кредит в форме antichreticum, в силу чего кредитор получал вместо процентов право на плоды урожая с полей должника (форма, близкая к натуральным займам, которые были распространены в греческих античных полисах в VI-IV вв. до н.э.), выдавались ссуды под расписку и под залог; Дом Эгиби выступал в качестве поручителя по сделкам.

 Вавилонский праотец современных банкиров участвовал в «акционерных» торговых предприятиях в качестве вкладчика, финансирующего дело. Наконец, есть указание ещё на одну функцию, исполнявшуюся банкиром Эгиби, - роль советчика и доверенного лица при составлении разного рода актов и сделок.

 Сохранились сведения о деятельности ростовщиков Дома Эгиби в финансировании крупных коммерческих и государственных проектов. Они инвестировали, кредитовали или принимали участие в виде гарантов в крупных сделках, которые носили как государственный, так и международный характер.

Банкирский Дом Эгиби помимо кредитной деятельности как таковой, получал в управление земельные участки, переданные государством крупным чиновникам. Урожай с этих участков, ископаемые, добытые из недр, Эгиби реализовывали, а прибыль распределялась между чиновниками и Банкирским Домом.

 На полях и рудниках, полученных в управление, трудились рабы из числа должников Эгиби. Прибыли были грандиозны. 

 Таким образом, Эгиби положили начало слияния государственного и частного капитала, так зарождалась не только банковская деятельность, но и коррупция.

 Подобные экономические отношения Древнего Вавилона не могли обойтись без правового урегулирования. Еще в Кодексе Хаммурапи (1750-е годы до н.э.) – законодательном своде старовавилонского периода, оговаривались не только вопросы безопасности – устанавливались наказания за убийства, нанесение увечий, побоев и насилие; табу (кровосмешение) и обязанность помощи старым и малым. Тщательно регулировалась деятельность торговцев и ростовщиков – были оговорены коммерческие операции, их участники и деликты (правонарушения), связанные с коммерческими операциями. А также операции с недвижимостью и деликты в отношении недвижимости.

 А история Дома Эгиби кончилась полным их разорением. Последний из упомянутых представителей семьи, некий Мардук-нацир-апли, в последней из найденных табличек, где фигурирует имя его рода, заключает сделку, по которой раб, владелец тростниковой хижины, обязуется не только предоставить свое жилище сыну Мардук-нацир-апли, но и ежедневно кормить его. Датируется эта табличка 485 г. до н.э. Через три года, Вавилонское царство было ликвидировано и превратилась в одну из сатрапий Персидского государства.

 Вавилонские же ростовщики, которых и без Эгиби в городе было великое множество, никуда не исчезнут, как не исчезнет и само ростовщичество, которое, конечно, куда как старше самого Вавилона. 

Ростовщичеству примерно столько же лет, сколько и организованному человеческому существованию. Всегда были люди, обладавшие излишками, и всегда находились нуждающиеся в них.

 О земледельцах, на примере Эгиби, уже сказано. Есть свидетельства того, что подобные отношения существовали и у скотоводческих племен. Взятый в пользование скот полагалось вернуть с приплодом. В итоге, рано или поздно, у одних скапливались огромные стада, которыми управляли рабы-пастухи, другие попадали в кабалу, рано или поздно. В рабство попадал не только сам заемщик, но и его близкие, включая детей.

 Ростовщиков, мягко говоря, не любили. В народном сознании, ростовщик – злоумышленник, наживающийся на проблеме ближнего своего. Мудрые правители пытались нивелировать конфликтность отношений заемщика с кредитором. Библейскому правителю Соломону приписывается закон, по которому должник отвечает перед кредитором имуществом, но не свободой – личной, и свободой семьи.

 Разумные люди древности пытались донести до правителей мысль о невозможности управлять народом, погрязшим в долгах «ждущим любую войну, любое бедствие и любую свару» для списания их долга. «В их жизни нет перспектив, их бедственное положение не оставляет им выбора перед любой подлостью и любым злодейством, если им представится вдруг, что подлость или злодейство способно как-то переменить их нынешнюю судьбу».

Продолжение следует